Из дома августейшей Гарпии самарского домена уже вторые сутки не выветривался запах алкоголя. Благородные напитки вроде вина, мартини или виски закончились уже давно, и дамы утоляли жажду Кровавой Мери на медицинском спирту, который привез один из гулей прямо в канистре. Компанию в нелегкой войне с алкоголем Ларе составила прекраснейшая из местных Примогенов, Анна Юрьевна, чью веру в превосходство Тореадоров по признаку внешности подорвали события последних ночей. Стороннему наблюдателю могло показаться, что возмущена она даже больше Лары. Уж сильнее пьяна — точно.
— Музу! — возмущалась Анна Юрьевна, смешивая очередной коктейль, — прекрасную музу, воспетую в стихах, — тут Лара поморщилась, — променять на крепостного мужика из Тьмутаракани. И по какому принципу, я вас спрашиваю? Наличию члена? Да это же натуральное мещанство!
— Аня, милая, остынь, прошу, — пробормотала Лара, флегматично устраивая бурю в стакане с кровью. – А то у меня такое чувство, что ты меня препарируешь, а не успокаиваешь.
— Откуда вообще вылез этот броненосец «Потемкин»? Я сейчас позвоню его хозяевам...
Лара успела отобрать у Примогена телефон раньше, чем та загубила свою репутацию, но обнаружила, что вызов уже набран и идет дозвон.
Именно сегодня у Ласомбра не было срочных дел. Выжившие после штурма Тольятти вассалы потихоньку приходили в себя после вчерашнего торжества по случаю завоевания города, а также распределения важных постов и раздела полномочий. Переезжали в купленные заранее дома и квартиры. Знакомились с городом. На обустройство нового дома Ласомбра выделил себе и вассалам три ночи. Потом должна была начаться работа по обустройству домена, налаживанию связей с соседями и прочая необходимая деятельность. А пока обе его половины отдыхали, наслаждаясь скачкой.
— Я слушаю? — спросил он.
— Прошу прощения, благородные доны, случайный дозвон, — чуть нараспев произнесла Лара, пытаясь сохранить лицо.
Проблема была в том, что дон Мигель, нынешний неформальный правитель соседнего домена, на самом деле был... не столько самим доном Мигелем, сколько двумя диаблеризованными собратьями, попеременно контролировавшими тело неудачливого диаблериста. И, разумеется, никто не должен был об этом знать. Но Лара с Анной, как сильные прорицатели, давно уже разболтали тайну Князю, а тот велел всем заткнуться и, как типичный Носферату, наслаждался неведением донов о своей осведомленности.
— О чем вы, сеньора? — безупречным светским тоном спросил Мигель — но в голосе его звенела сталь. — И, кстати, с кем имею честь разговаривать?
Он не питал иллюзий относительно того, что их необычное сосуществование можно будет долго хранить в тайне. В конце концов, черные пятна в ауре способен увидеть любой ясновидец. Но на данном этапе разглашение этой информации могло сильно повредить. Потом, когда он прочно обоснуется на посту Князя Тольятти, когда подгребет под себя домен, сжав все нити управления в своем кулаке... тогда можно будет и официально объявить о том, что Князей в некотором роде двое.
— Упс, — сказала Лара, борясь с желанием немедленно прекратить вызов: перезвонит же. Да и телефон у Анны Юрьевны приметный, в элизиумах все знают. Но лишить Князя конфетки... нет, этого нельзя было делать, ни в коем случае. — Лор де Нов, младшая Гарпия самарского домена.
К сожалению, количество выпитого помешало ей озвучить жизнеспособное оправдание из серии «русский — не родной, немного выпила, язык заплетается». Лара обернулась, ища поддержки у Примогена, но та, свесившись из окна, уже орошала кусты содержимым желудка. Лара некстати вспомнила, что она все же старше Анны Юрьевны лет на пятьдесят.
— Приезжайте — узнаете, — следующее, что запомнила Лара, — как она диктует адрес и прекращает вызов, не дождавшись ответа. Какая, в самом деле, разница? Не интрига, так драка, а не драка – секс. Чем-нибудь вечер и заполнится.
Лара прикусила губу и слизнула выступившую каплю крови. Не давиться же спиртом до утра.
— Аннушка, у нас есть час на то, чтобы все привести в порядок, — увещевала она Примогена в ванной комнате, затаскивая под струю воды, — просыпайся.
— Час?! — в ужасе воскликнула та, ловко выбираясь на кафельный пол. — Да я дольше краситься буду. Ты что наделала?!
— К нам едут тентакли, — обрадовала Лара.
Она погнала гуля прибраться в гостиной и исчезла в своей комнате на втором этаже.
— Хоть не ревизор, — капризным голосом произнесла Примоген, вываливая из сумочки гору косметики.
Через двадцать минут дамы из клана Тореадор уже были отдаленно похожи на самих себя. Лара старательно прочесывала гриву золотых волос, а Примоген расстегивала пуговицы на рубашке. Потом снова застегивала, пытаясь определить оптимальный вырез.
— Опять придется полночи слушать их мысленные перепалки о том, у кого из нас сиськи больше, — пожаловалась она капризным голосом.
— Как будто тебе не было весело, — пожала плечами Лара.
— Обхохочешься. Пещерный шовинизм на выгуле.
— Ань, зато у тебя они... более красивой формы.
Примоген скосила взгляд на свою грудь, подумала, и сняла бюстгальтер.
Когда разговор был завершен, Дон Мигель задумчиво посмотрел на айфон — роскошную ультрасовременную модель стоимостью в половину домена. Единственную статусную вещь, которую позволял себе Ласомбра, равнодушный к роскоши.
«Доигрались», — зло подумал он.
«Что я слышу, Мигель, ты в панике?» — удовлетворенно прокомментировал Асканио. – «Ты испугался Тореадоршу?»
«Это ты размечтался на том совете и наверняка допустил несколько оговорок, болван», — рявкнул Мигель в ответ.
Не прекращая внутренней перебранки, Ласомбра набрал несколько номеров, отдавая распоряжения. И к тому моменту, когда он спрыгнул с взмыленного жеребца, его уже ждал мотоцикл. Слово за слово, и никто из них уже не мог отступить, не желая давать своей половине повод для подозрений в трусости.
Решив не тратить время на переодевание, Мигель сел в седло и нажал на стартер. Он, как и его партнер, терпеть не мог официальщину. Машина представительского класса, гуль-водитель... нет уж, пусть этой роскошью наслаждаются Вентру. Он Ласомбра, он предпочитает «Харлей». Ветер в лицо, ощущение скорости. А главное — возможность самому быть у руля.
Ровно через полтора часа «Харлей» Мигеля остановился у дома Лары.
Ласомбра легко спрыгнул на землю, и направился к парадной двери.
Он был хорош сейчас — высокий, черноволосый, с мужественным и хищным лицом конкистадора. Поправив жилетку, он оглядел себя. И найдя костюм для верховой езды, может быть несколько старомодным и слегка помятым, но все еще подходящим для визита к дамам, нажал на кнопку звонка. Дверь открылась почти сразу. На пороге стояла пышнотелая блондинка, которую он помнил по приему у Князя.
— С корабля на бал, — кивнула она, рассматривая его одежду, — заходите.
Мигель галантно поклонился ей, однако глаза его были холодными.
— Несмотря на то, что ваше приглашение было столь необычным по форме, сеньора, я решил не заставлять вас ждать и отправился в путь, едва положив трубку.
С этими словами он шагнул через порог.
Асканио молчал, с большим воодушевлением и восхищением разглядывая Тореадоршу.
— Крови? — предложила Лара.
— Зрелищ? — фыркнула поджидавшая в холле Примоген.
— Анна Юрьевна, — Лара глянула на нее с осуждением.
— Просто предложила.
Анна поправила рукава и без того идеально сидевшего пиджака и расстегнула пуговицы, демонстрируя светлую полоску кожи, просвечивавшую под блузой.
«Она напоминает мне мою третью жену», — прокомментировал Мигель.
«Твои вкусы не изменились, — заметил Асканио. — Гарпия красивее».
Мигель лишь презрительно фыркнул.
— Не откажусь ни от того, ни от другого, сеньоры, — он непринужденно облокотился на стену.
Дамы лукаво переглянулись, подошли к бару и налили по бокалу. Потом вернулись к гостю, встав с двух сторон — и каждая протянула свой.
«Главное, чтобы тонкий троллинг не перешел в грызню, как вышло у Елены с троянцами» — подумала Лара.
«Асканио, ты только полюбуйся на эти цветочки», — с энтузиазмом сказал Мигель.
Но Асканио, погруженный в грустные воспоминания о своей возлюбленной, так похожей на Лару, лишь буркнул:
«Кажется, тебе предложили выбор. Пусти меня».
— Благодарю вас, сеньоры. Вы столь прекрасны, что я не могу отдать предпочтение какой-то из вас, — Асканио взял оба бокала одновременно. — Но так как Примоген по статусу выше Гарпии, то я, с вашего позволения, первым пригублю бокал Анны Юрьевны.
Что он и сделал.
Дамы переглянулись: выкрутились, сволочи.
— В таком случае, позвольте мне провести вас в дом, — проворковала Лара, подхватывая его под руку и будто бы невзначай скользнув грудью по его локтю.
«Кажется, они что-то замышляют».
«Асканио, не будь девчонкой. Дай мне тело».
Мигель галантно взял Лару за руку, с явным удовольствием предвкушая приключения.
«Будут вам приключения», — решила Лара, устраивая донов на мягком кожаном диване и садясь рядом. В конце концов, она теперь была совершенно свободной и имела полное право на глупости, приключения и тентакли.
Примоген сбросила с плеч пиджак и расположилась по другую сторону от гостей, закинув ногу на ногу. Темные ореолы ее сосков едва заметно проглядывали сквозь ткань рубашки.
— Надеюсь, дорога была легкой и приятной? — светским тоном поинтересовалась она.
— Благодарю вас, сеньоры, дорога была приятной, хоть и не слишком легкой. Ваши дороги... — дон Мигель картинно наморщил нос. И вальяжно развалился на диване, отхлебнув крови из бокала Лары.
— Строго говоря, учитывая ситуацию, до половины пути это теперь и ваши дороги, — Лара облокотилась на спинку дивана, развернувшись лицом к гостям. — Привыкайте.
Асканио, не говоря ни слова, перехватил управление телом. Ласомбра чуть-чуть повернулся, смотря теперь на Лару, а не на Анну.
— Как только я разберусь с местным законодательством, они будут лучшими в России, — заверил он. — В моем возрасте уже поздно привыкать к дурным дорогам.
— Уважаю такой подход, — кивнула Лара.
— Любопытно будет посмотреть, с какой скоростью вы одолеете эти ветряные мельницы, — поддержала Примоген, слегка наклоняясь. Сквозь опустившийся вырез рубашки видно было все.
Телом завладел Мигель.
— Заключим пари, незабвенная? — он снова галантно поклонился, с таким расчетом, чтобы заглянуть в вырез рубашки.
«Асканио, ты только погляди».
«Вижу», — без энтузиазма отозвался Асканио, вспоминая, как они со своей возлюбленной танцевали на каком-то балу лет семьсот назад.
«Не вздумай хандрить, девчонка», — обеспокоился Мигель.
— Вполне возможно. На что?
Лара прониклась балами и едва ощутимо погладила Асканио кончиками пальцев по плечу.
«Мда, мы вот с Врановой никогда не танцевали, хотя результат тот же...»
«Лор, это плохо, что мне из них нравится не польстившийся на мою грудь?» — довольно «громко» подумала Примоген.
«Это типично, — успокоила Лара. — Что ты переживаешь, тело все равно одно, поделим как-нибудь».
Асканио ощутимо подался ей навстречу. Его воспоминания об удивительно похожей на Лару женщине стали почти осязаемыми.
— Предложите свой вариант, сеньора. Потом я предложу свой, потом мы посмеемся и придем к компромиссу.
«Ань, проси полцарства», — мысленно рекомендовала Лара. Она водила пальцами по плечу Асканио, наслаждаясь реакцией и, втайне, немного сопереживая.
«А может, жениться?»
«Что за романтика?! Полцарства надежней!»
— Прошу прощения, нам надо посовещаться, — Примоген и Лара наклонились друг к другу, встретившись где-то в районе колен гостя и зашептали. Потом Анна Юрьевна прищурилась.
— Де Нов, я бы пошла с тобой в разведку, — и поцеловала Лару в губы, — мы решили выбрать классику — на желание.
Асканио задумчиво улыбался Ларе, пребывая во власти своих воспоминаний. Та почувствовала, как будто проваливается куда-то. Ноги не держали, словно она опять бежала по лесу, а позади неслись оборотни.
«Гляди, Асканио, они целуются, — с одобрением подумал Мигель и взял контроль над телом. — Ну и девочки».
— Сеньоры, — прищурился он, — я согласен, но давайте сразу очертим границы желания. Иначе я могу заподозрить... всякое, — он словно невзначай облизнул губы.
— Так кто же вам мешает заподозрить? — невинным голосом произнесла Примоген, вновь облокачиваясь на спинку дивана. — У нас, пока еще, свобода слова.
— И уж тем более свобода мысли, — согласилась Лара, царапая плечо Асканио через ткань.
— Тогда я бы предложил выбрать предметом спора что-нибудь другое, — предложил Мигель, ласка я взглядом Примогена. Раскинувшись на диване, он словно невзначай коснулся кончиками пальцев руки Анны. — Чтобы не привносить грубую прозу жизни в такие материи.
— Поддерживаю, — отозвалась из-за его плеча Лара. — К тому же, на решение спора о дорогах могут уйти годы, а хотелось бы... побыстрее.
Лара положила ладонь на колено Асканио, поглаживая.
— По другим аспектам у меня больше вопросов, чем утверждений, — тихо произнесла Примоген и положила свою ладонь на второе колено.
— Сегодня я к вашим услугам, — Мигель обнял обеих. — И я с удовольствием отвечу на вопросы столь неотразимых сеньор.
— В таком случае, у меня вопрос, который касается исключительно сферы телесного, — шепнула Анна ему на ухо, — когда я делаю вот так, — она провела ладонью вверх, по внутренней стороне его бедра, — это чувствуют оба благородных дона или только один?
— Оба! — ответили они в унисон.
«Мигель, спроси ее, откуда она знает?» — Асканио сразу перестроился с фривольно-романтического настроя.
«Спроси сам», — Мигель втолкнул его в тело.
— Что вы имеете в виду, сеньора? — спросил он, поглаживая плечи Лары.
— Мы имеем в виду, — Лара склонилась над ухом Асканио так, что шепот ее слов ощущался почти прикосновением, — что нам очень бы не хотелось оставлять кого-то чужим на этом празднике жизни, — она тоже двинула ладонь вверх по его бедру. — И раз уж на то пошло, я тоже хочу свой вопрос, в целях нанесения справедливости всем присутствующим.
— Я слушаю вас, сеньора, — мурлыкнул Асканио, и положил голову ей на грудь.
— А правду говорят... — Лара коснулась губами его уха, — про тентакли?
— Сеньора, боюсь, они покажутся вам слишком холодными, — заверил Асканио, проводя рукой по бедру Тореадорши. — Но если желаете, я могу показать их вам.
— Сеньора желает, но все по порядку, — прошептала Лара, расстегивая пуговицы на его жилете.
— Ах, сеньоры, ну разве могу я вам отказать? — прошептал Асканио, проводя ладонями по ее спине, в поисках застежки на платье. Едва ощутимый ощутимый рельеф узора сменился молнией, прищемившей край, и Асканио слегка потянул материю в разные стороны, не отрывая взгляда от глаз Лары. Та улыбнулась и подалась вперед, положив руки ему на плечи. Асканио резко дернул. Послыщался треск рвущейся ткани, и платье раскрылось, как цветок, обнажая грудь Лары. — Мне даже совестно принимать таких дорогих гостей на неудобном диване, — промурлыкала Лара, избавляя его от лишних деталей одежды. За жилетом последовала рубашка.
— Особенно, когда в доме множество удобных кроватей, — поддержала Анна.
Обе они поднялись; обрывки платья соскользнули с бедер Лары. Та взяла ладонь Асканио в свои руки и повела его в сторону спальни.
«Асканио, ты мямля», — Мигель решительно взял контроль над телом.
— Вы правы, сеньоры, — он обнял обеих, поглаживая ладонями груди.
Они рассмеялись, увели его в ближайшую комнату, где уже была расстелена кровать, и общими усилиями повалили на простыни.
— Вы не представляете, как это интересно смотрится со стороны, — шепнула Лара.
— Но мы покажем, — поддакнула Анна и достала из кармана черный шелковый платок.
— Я уже заинтригован, — Мигель откровенно пожирал ее взглядом.
Она наклонилась и завязала ему глаза, сплетая узел так, чтобы ткань не сильно давила, но и не падала. Снова раздался смех, а потом кто-то провел языком по его солнечному сплетению, и строгий голос спросил:
— Кто?
— Анна, — предположил Асканио
— Интересное предположение... а сейчас? — губы сомкнулись на его плече и клыки царапнули кожу.
— Тоже Анна, — он вздрогнул от удовольствия.
— По-моему, у кого-то есть предпочтения, — фыркнула Анна и прикусила его нижнюю губу.
«Без вопросов, право первой ночи – твое» — Лара встала на колени у кровати и стянула с Мигеля сапоги.
Он лизнул Анну в губы, и только потом ответил:
— Каждый из благородных донов имеет собственные предпочтения.
— А вот сеньоры пока вас недостаточно рассмотрели, чтобы обзавестись своими, — приврала Лара, расстегивая его бриджи. — Или достаточно... — она провела ладонью по члену, снизу вверх, а Анна укусила Мигеля в шею.
— Надеюсь, осмотр вас удовлетворит, — Асканио потянулся, как довольный кот. — И я даже обещаю не пользоваться руками до его окончания.
— Мы тоже милейшие создания, — Лара избавила его от остатков одежды. — Мы даже отключили систему видеонаблюдения ради такого дела, — призналась она, царапая ногтями его грудь.
— И я вам признателен, — Асканио закрыл глаза под повязкой и откинулся на подушках, целиком сосредоточившись на ощущениях.
Он оказался зажат между ними: Лара покусывала кожу на спине, между лопаток, Анна вылизывала низ живота и бедра. Их руки блуждали по его коже, царапая и гладя, сталкиваясь и переплетаясь, тела прижимались, с губ слетали довольные смешки.
Обе части Ласомбра наслаждались молча, но ментальный фон показывал, что и Мигель, и Асканио сгорают от желания.
«Надо бы их еще помучить для острастки», — Анна взяла ладонь Асканио в свои руки и провела языком по нежной коже между пальцев. Потом положила себе на плечо и повела вниз.
«Двинься, фетишистка», — Лара перебралась в изножье кровати и склонилась над его бедрами.
«От такой слышу. Тентакли...» — Анна оседлала Мигеля, направляя его руки по своему телу.
Лара положила ладонь ей на спину и слегка оцарапала ногтями. Выдохнула, касаясь дыханием члена. Анна наклонилась, подцепила, зажав в зубах, край ленты и стащила повязку.
— Как насчет ррр-решительных действий? — Анна прогнулась, и слегка раздвинула ноги, красуясь. Ее рыжие волосы растрепались и щекотали ему плечи.
Мигель, азартно прищурившись, погладил ее по животу, постепенно спускаясь все ниже.
— Милый, я не сломаюсь, что ты как с фарфоровой куклы пыль стираешь, — поддразнила Анна и укусила его в плечо.
Мигель начал действовать решительнее. Раскинувшись на кровати, он посадил Анну сверху, легонько сжимая ее груди. Анна обхватила его бедрами и выгнулась, с привычным бесстыдством рекламируя свое тело.
Он глухо застонал, облизнул палец и ввел в ее лоно.
Анна несколько раз ритмично сжала вокруг него внутренние мышцы. Мигель легонько приподнял ее за талию, осторожно опуская на свой член. Анна с тихим вздохом приподнялась и развела бедра. Провела ладонями по своему телу, потом опустила руку и переплела пальцы с пальцами любовника.
«Почему мне никогда не удается воспринимать их как… вещи?» — мысленно пожаловалась она.
«Потому что секс ты ценишь как средство общения», — напророчила Лара, устраиваясь за ее спиной и поглаживая ее бока кончиками пальцев.
Анна промурлыкала что-то, желая то ли возразить, то ли согласиться, и откинула голову подруге на плечо, зарываясь в распущенные золотые волосы.
Мигель сжал ее пальцы, блаженно закрыв глаза. Свободной рукой он приподнимал и опускал ее бедра, задавая ритм.
Лара перехватила Анну рукой под грудью, мысленно досадуя на плебейскую, суицидальную привычку подруги хоть на пять минут полюбить того, с кем трахаешься, но волна обволакивающей, как горячая вода, почти осязаемой приязни, смыла лишние мысли.
Ласомбра переводил взгляд с одной на другую, очевидно наслаждаясь зрелищем.
Под его взглядом Лара вздрогнула, поборов неожиданное желание спрятаться за чужой спиной, все так же впитывать удовольствие, но при этом оставаться тенью, недоступной для прикосновений. Она стиснула ладонь на теле Анны, и та, подавшись назад, поцеловала ее в щеку, мазнув тонким движением ресниц по коже.
Асканио прикрыл глаза, по его губам блуждала загадочная улыбка. Одной рукой он ласкал груди Анны, другую положил на Ларины бедра.
Анна тихо застонала. Удовольствие, зарождавшееся в ее теле, разливалось по нервным окончаниям, заполняя сознание. В ее рыжих волосах вспыхнул золотой нимб от невольного Прорицания, и сокрушительная волна удовольствия обрушилась на Лару и Мигеля.
Тот застонал в ответ. Прижав к себе любовницу, он перевернулся, накрыв ее своим телом, и принялся целовать — неистово, грубо, жадно. Анна выгнулась навстречу, царапая ногтями его плечи. Нимб над ее головой вспыхивал и затухал в общем ритме. Мигель вздрогнул, протяжно застонал и кончил. Анна окунулась в его ощущения, распахнула глаза и последовала за ним с победным смехом.
Он скатился с нее, перевернулся на спину и раскинулся по кровати, все еще блаженно улыбаясь.
Лара наблюдала, прищурив глаза и накручивая прядь волос на палец.
— Иди сюда, — позвал ее Асканио.
— Смотрите-ка, мы уже указываем, — фыркнула она и перебралась поближе.
— А что, кто-то против? — удивился Ласомбра. И, приподнявшись, погладил ее по груди, слегка сжав сосок.
— Вот привяжу к кровати и Князя позову, — поддразнила Лара, прижимая его плечами к простыням. Ее волосы окутывали обоих золотистым покрывалом.
— Нет уж, с Носферату я трахаться не собираюсь, — фыркнул Асканио, откровенно любуясь Ларой. — Мне и тебя хватит.
— Тогда хочу тентакли, — капризным голосом произнесла Лара, с удивлением осознавая, что помнит еще азы старой-доброй игры в «Тореадурочку».
— Они же холодные! — от изумления Асканио утратил обычную невозмутимость.
— Уж не холоднее, чем в окопах в сорок третьем, — ляпнула Лара, выходя из образа.
Асканио покосился на нее с некоторым уважением и фыркнул.
— Как будет угодно сеньоре.
И тут же ее ноги коснулось что-то очень холодное, невесомое.
— Робкие Ласы пошли, — с наигранным огорчением произнесла Лара и укусила его за шею, — а они чувствительны или просто эффект Дисциплины?
— Хотите секс с тенями, мадам? — невозмутимо спросил Асканио.
Лара почувствовала, как невесомые холодные прикосновения поднимаются выше, окутывают все ее тело, словно тысячи крохотных рук.
Со стороны это выглядело так, словно ее накрыло полупрозрачным плащом из тени.
— Хочу секс с собратом, — поправила Лара, прикрывая глаза и прислушиваясь к ощущениям, — с тенями в качестве вишенки на торте.
Асканио приподнялся, сел рядом, посадив Лару себе на колени. Та положила ладони ему на плечи и провела пальцами вверх, до шеи, наблюдая за его реакцией. Все-таки, приятно, когда тебе идут навстречу. И совсем хорошо, когда при этом не давятся застарелыми воспоминаниями, так что и у нее самой не было нужды вспоминать о следах от укусов на теле и о диком взгляде исподлобья на чужом, идеально-несовершенном лице.
Асканио блаженно улыбнулся. Полуприкрыв глаза, он, тем не менее, жадно ласкал взглядом ее тело. Два теневых отпечатка ладоней повторяли движения его рук по ее шее, бедрам, груди, запаздывая на несколько секунд. Лара почувствовала себя так, будто запуталась в паутине под его пристальным взглядом, но волшебная фраза «на самом деле это ничего не значит», спасла ее в который раз. Лара подалась вперед и поцеловала Асканио в губы — сентиментальность, о которой, возможно, она будет жалеть.
Асканио властно впился ответным поцелуем. Его рука скользнула ниже, начала теребить ее клитор. Лара издала удивленное «ммм», за которое ее осмеяла бы любая неонатка из клана, и обняла его, поглаживая чувствительные точки вдоль позвоночника. Асканио опрокинул ее на кровать и накрыл сверху, продолжая ласкать и поглаживать. Лара обняла его ногами за талию и запрокинула голову. Асканио жадно поцеловал ее в шею, и, отстранившись, вошел в ее тело одним движением. Лара стиснула Асканио в своих объятиях, прижимаясь лбом к его плечу. Асканио держал ее одной рукой, словно куклу, другой нежно гладил ее веки, губы, груди. Он двигался резко, входя в нее так глубоко, как только мог. Лара щурилась, целовала его плечи и облизывала пальцы, мечась на грани проникновения в чужое сознание, лишь бы быть ближе. Подаваясь навстречу, обнимая, бормоча обрывки мыслей на ухо, целуя в шею, в подбородок. Асканио вздрагивал под ее поцелуями. В его мыслях ее образ смешивался с образом другой, очень похожей женщины. Лара зажмурилась, прикусив губу. Он судорожно прижал ее к себе и кончил, прошептав одно слово так тихо, что, может быть, оно прозвучало только в его мыслях:
— Льдинка.
Все-таки, она оказалась слишком близко. Дождавшись, когда тело любовника обмякнет, она отпихнула его в сторону и выбралась на край кровати, огибая притихшую Анну.
По ее бедрам стекала кровь, выхолощенная, лишенная после использованного заклятья любой возможной пользы, разве что на узы подсядешь, перебрав. Лара взяла с тумбочки пачку сигарет с зажигалкой и вышла в коридор:
— Я курить.
/p>
Ласомбра кивнул.
Анна покачала головой, думая о чем-то своем, потянулась и исчезла за другой дверью, которая вела в ванную комнату. Раздался плеск воды, а после — размеренный гул фена.
На веранде шел дождь. Лара скривилась, глянув на мотоцикл — тот мок у дома, но затаскивать его в гараж не было ни желания, ни настолько больших проблем с самоуважением. Она села на пол, спустив ноги под струи сбегавшей с крыши воды, и подумала, будет ли так же, через пару лет, когда гордость успеет пообтесаться тоской, выискивать на шумных приемах худощавых коротко подстриженных брюнеток. Потом затаскивать куда-нибудь в подвал и отворачиваться от неизбежных различий. Ощущение падения вернулось, и Лара торопливо поднялась.
Минут через десять Асканио, не потрудившийся одеться, вышел из спальни, встал рядом, по-хозяйски обняв ее за плечи.
Лара усилием воли подавила порыв стряхнуть его руки и поняла, что прикусила сигарету клыками, вместо того, чтобы держать опасный зажженный «фитиль» в руках и просто вдыхать запах. Сплюнула огонь, почти добравшийся до губ, под дождь и спросила:
— Вы ведь жалеете, что не пошли за ней?
Асканио, подумавший, что речь идет об Анне, помотал головой.
— Мне больше нравится любоваться дождем рядом с вами.
— Два дона, два выбора, помню, — бросила Лара, высвобождаясь. — По-моему это достаточно печально — узнавать любимые черты в каждой второй тореадорской блядине.
Она вышла под дождь и потащила мотоцикл в гараж, с легкостью, заставлявшей вспомнить о конях и горящих избах. Неожиданно перспектива намокнуть и испачкаться оказалась не худшей из возможных.
Асканио смотрел ей вслед, чувствуя себя уязвленным и раздосадованным. Он не признавал правоты ее слов. Не хотел признавать. И в то же время была в них какая-то беспощадная правда.
Пристроив технику под крышей, Лара вернулась под дождь и смыла с ног кровавые пятна судорожными отряхивающими движениями.
Асканио все еще смотрел на нее, пребывая во власти воспоминаний, причиняющих ему боль и какую-то горькую радость. В его воспоминаниях была метель, и блондинка, так похожая на Лару, кружилась в вихре, и улыбалась, протягивая к нему руки...
Лара остановилась у крыльца в поисках хлесткого слова, но каждый упрек, который шел на язык, сказал бы о ней вдвое хуже.
— Идите спать, — произнесла она наконец, — по мокрым дорогам под утро — только разбиться.
Мигель улыбнулся ей.
— Благодарю вас за предложение, сеньора, но я им не воспользуюсь. До рассвета еще масса времени, а сравниться с поездкой под проливным дождем может немногое.
Выйдя из-под навеса, он начал смывать с себя кровь.
Лара пожала плечами — зря, значит, возилась с техникой — и пошла к себе. Закрыв за собой дверь в комнату, она села за компьютер и запустила слайд-шоу.
Анна неслышно подкралась сзади и положила ладони ей на плечи:
— А я надеялась, что мы все ляжем спать, запутавшись в одеяле, а вечером я покажу парочку своих старых гаремных трюков. Но нет — так и не надо, — она принялась разминать Ларе плечи, откинув в сторону волосы, после дождя походившие на мокрые веревки, — мало ли таких под боком.
— Каждый второй Ласомбра, — хмыкнула Лара, проводя по монитору тыльной стороной ладони. Фото сменилось следующим. Лара сидела, вглядываясь в неправильные черты намертво-любимого лица и обхватив себя руками.
— А не устроить ли нам прием? Такой, знаешь, на который обязаны будут прийти все важные шишки, включая одну неназываемую.
— Придется, — пробормотала Лара, поглаживая пальцами холодный гладкий монитор, — альтернатива отвратительна.
Вошел Асканио, бегло, но цепко взглянул на экран.
— Прошу меня простить, сеньоры, я забыл здесь свою одежду, — говорил и вел он себя так, словно встретил их на каком-нибудь приеме, а не стоял голый после группового секса.
Эта официальность Лару и добила. Неожиданно для себя самой она расхохоталась, звонко и весело, даже не задумываясь о том, чтобы остановиться.
— Если вы мне сломали де Нов, я вам уши оторву, — буркнула Анна, поглаживая подругу по спине.
— Доны, извините, я ужасная хозяйка, — покачала головой Лара, — и, ко всему прочему, невежливая.
Ласомбра улыбнулся.
— Это компенсируется прочими вашими достоинствами. А вежливость — дешевый товар.
И он принялся невозмутимо одеваться.
— Зато я не стану выдавать вам носки по описи, как наши коллеги из отдела снабжения, — хихикнула она.
Понятливая Анна выскользнула обратно в коридор и прикрыла за собой дверь.
— Здесь не хватает Богдана, — игриво заметил Ласомбра. — Он бы обыграл сценку с выдачей носков по описи в красках и лицах.
— Слышать этого имени не хочу, — прошипела Лара, едва не ломая подлокотник кресла, — ваши вассалы слишком часто лезут куда не просят. И особенно — к кому не просят.
— Он уже успел оскорбить вас? — поинтересовался Ласомбра. — Бросьте, он всего лишь шут и гордится этим.
— Проиграть шуту вдвое обидней, чем благородному дону.
— Вы проиграли ему? Прошу простить меня за откровенность и некуртуазность, но не тореадорская ли это мнительность?
И в то же время Асканио не смог удержаться от гордого:
«Ну как я его воспитал, а?».
И услышал в ответ вполне предсказуемое:
«Только тремеров ты воспитывать и умеешь. Позорище».
Лара посмотрела на него с ровной злостью человека, соседи которого потешаются над его сгоревшим домом.
— А кому вы проиграли свою Льдинку, дон Асканио?
— Уж поверьте, не дикарю и шуту, сеньора, — заметил Асканио вскользь. Ему было неприятно вспоминать о том, как чувство долга заставило его отказаться от возлюбленной, и от этого слова его были резче, чем следовало.
— Каждый стремился к тому, чего ему не хватает. Сердитесь на меня сколько угодно, но, может быть, это и есть лучшее, что я могу для вас сделать.
— Сердиться? На вас? — тон Ласомбра подчеркивал абсурдность этого предположения.
— Вот и славно, — Лара улыбнулась кончиками губ. Нити, которую она собиралась перерубить, на том месте, оказывается, не было в принципе, — тогда вы не обидитесь, если я попрошу вас покинуть мой дом?
— Если вы помните, таково было и мое желание, — Асканио закончил одеваться и направился к двери.
— Всего лишь случайный дозвон, — пробормотала Лара, отворачиваясь обратно к компьютеру, — очередной.
— Благодарю за прекрасную ночь, сеньора, — слегка поклонившись, он вышел.
Лару передернуло от мелькнувших в его сознании досады и грусти, но все это было терпимей снисходительного всезнания старейшины, получившего очередное подтверждение своей правоты.
— Да пропади эти приличия, — сплюнула Лара и, используя Стремительность, поравнялась с ним и впечатала в ближайшую стену. Рука дрогнула в последний момент и удар кулаком, вместо лица, тоже пришелся по стене, — я не обязана быть вежливой с каждым мудаком, который трахает меня из-за того, что я на кого-то там похожа! Который гордится тем, что его шут сломал мне жизнь. Который настолько закостенел в своей непогрешимости, что хренов Байрон в гробу вертится!
Асканио рассмеялся, скрестив руки на груди. Вокруг него внезапно стало темнее, тени стали резче, налились чернотой.
— Сеньора, я хотя бы видел вас под образом той, которую любил. А видели ли вы меня под образом сородича с тентаклями? — его усмешка стала саркастической. — В любом случае, мой вариант менее оскорбителен. И мне уже интересно, что же такое отнял у вас мой шут — редкостный недотепа и юродивый, между нами говоря.
— Это глупость, — ответила она спокойным и ровным голосом, глядя ему в глаза, — полагать, что я не видела или не смотрела. А если вы и дальше будете оскорблять того, кто дорог моей девочке, я в бешенство впаду, и вам же перед Князем объясняться потом.
— Я не понимаю вас, сеньора, — ответил Асканио взглядом на взгляд. — Если вы желаете, чтобы я уважал ваши желания, извольте сказать о них прямо.
Ему уже было интересно.
Он взглянул на нее с любопытством, как будто увидел впервые. Блистательный образ, напоминавший одновременно все портреты дам эпохи Возрождения, яркий, как первое явление Афродиты из пены и дрожи... этот образ померк за спутанными волосами и прикушенной губой, за мимической морщинкой на лбу и шрамом на запястье. Одно за другим он различал клейма, оставленные на схожей оболочке характером и пережитым опытом. Сумев, наконец, задержать взгляд, Асканио поразился тому, как их много, и что заметны они стали только теперь. Вместе с тем утихло и ощущение подделки, которого он старался не замечать весь вечер. И пусть Асканио не знал толком этой женщины, готовой наброситься на него за оскорбление ее врага — и его вассала. Он готов был считаться с ней.
— Хватит выискивать в моем поведении какие-то гротескные шаблоны и злые умыслы. Я... хорошо, если бы мне позвонили посреди ночи, проболтав секрет междоменного масштаба, я бы тоже первым делом подумала «что надо этой хитрой суке?», — она потерла глаза ладонью. — Вот поэтому я никогда не занимаюсь отношениями. А потому, что я ими не занимаюсь, от меня и уходят к шутам. Полный круг...
Асканио был удивлен и поражен настолько, что это даже отразилось на его лице.
Вся совокупность его знания о Богдане была прямо противоположна мысли о том, что он может отбить хоть кого-то хоть у Носферату... не говоря уже о том, что это будет ему нужно.
— Вот так, — хмыкнула Лара и прислонилась к противоположной стене.
— Вы будете вправе ударить меня после моих слов, — Асканио почему-то вздохнул, — Но поверьте, он — или она — вас не любила. Если бы любила, не оторвалась бы так легко.
Лара отвернулась, как будто от яркого света, и медленно сползла по стене на пол, обнимая руками колени.
«Действительно, — подумала она, — некоторые моменты невозможно игнорировать, когда о них скажут вслух».
— И что вы сделали, дон? — пробормотала Лара усталым голосом. — Я уже почти убедила себя, что смогу собрать все из обломков... — она накрутила на палец светлую прядь и долго смотрела на нее. — Волосы, что ли, покрасить.
Он подошел к ней, опустился на пол рядом. Улыбнулся устало.
— Я отвечу вам не как Ласомбра. Если вы найдете лекарство от этой тоски — я с удовольствием применю к себе ваш рецепт. Но увы, она тем хуже излечима, чем больше вы любили утраченную.
— Но вы-то позволили себе хоть немного побыть счастливым, правда? — ее вопрос звучал почти просьбой, как будто ей действительно было важно.
Он кивнул.
— С ней все было по-другому, - вздохнул он, не желая вдаваться в подробности.
Уехать что ли, — пробормотала Лара, прижимаясь затылком к стене, — с глаз долой...
— Не поможет, — Асканио покачал головой.
— Оставайтесь, а? Не в смысле... — Лара заметно смутилась, — просто скоро рассвет, и дороги мокрые, и я не хочу вас отпускать.
— Тогда я не уйду, — Асканио придвинулся ближе, приобнял ее за талию. — Хотите театр теней?
— Хочу.
Тени у противоположной стены комнаты зашевелились, обретая форму и объем...
«Плагиатор, — очнулся Мигель. — У тебя чувство прекрасного, как у крестьянина. Ты даже не смог как следует скопировать мою придумку. Дай я».
— И незачем ругаться, — пробормотала Лара, положив голову ему на плечо. — Красота не является главным критерием прекрасного. Это я вам как Тореадор говорю.
«Его представления о придании формы Теням до сих пор недалеко ушли от пресловутых тентаклей», — пожаловался Мигель ментально. У Лары возникло ощущение, что он обращается лично к ней. — «Что-нибудь грубое и смертоносное. Никакой эстетики».
«Примитивизм — тоже стиль, — заступилась Лара, — хотя я понимаю ваше огорчение...»
«Вам понравится», — заверил Мигель. И взял контроль над телом...
У противоположной стены ожил настоящий театр теней. Мастерски вылепленные фигурки, кажущиеся черными до бархатистости, объемными и странно живыми, разыгрывали несложные сценки из повседневной жизни.
«Одного не пойму, — подумала Лара, пытаясь представить одновременно, из каких простых фигур сделана лошадь, поедавшая огромный стог сена, — к вам я на вы обращаюсь потому, что вас двое, да и удобней, конечно. Но сама я существую в единственном числе».
«Мы можем взаимно перейти на «ты», — предложил Асканио. — Все равно телом управляет кто-то один. И потом, вы всегда можете обратиться адресно».
«Тогда перейдем, — согласилась Лара, — все это напоминает мне силуэты за окном, когда я была маленькой. Каждый был особенным».
«Мигель гордится своим театром, — пояснил Асканио. — Иногда он даже репетирует».
«Здесь есть, чем гордиться».
Когда фигурки поклонились и растворились в окружающей темноте, почти перед рассветом, Лара мысленно шепнула:
«Спасибо. Вас... в гостевую?»
Асканио поцеловал ей руку, задержав губы на ее коже гораздо дольше, чем было прилично.
— Как ты захочешь. Но я был бы рад, если бы мне нашлось место рядом с тобой.
«Просто, — она поднялась, не отпуская его руки, — я не поручусь теперь, что не наделаю глупостей. Или что ближайшее время буду способна на что-то кроме бесед. Неправильно мы все это начали, — покачала головой и замерла, прислушиваясь к отголоскам ощущений, — но вот... — она сделала шаг вперед, протянула руки и обняла его за плечи, мягко, без страсти, но с лаской, — это только для тебя».
На лице Ласомбра появилось несвойственное ему мягкое выражение. Наклонившись, он легонько коснулся губами ее губ. Лара улыбнулась и прикрыла глаза. Она чувствовала себя так, как будто нашла надежный камушек среди зыбучих песков. Пустыня, конечно, никуда не делась, да и передышка могла оказаться недолгой, но все же, шанс выбраться был. А Лор де Нов не собиралась упускать свои шансы.